ЮНОНА И АВОСЬ, ИНЬ-ЯНЬ СОВЕРШЕНСТВА. ПРЕДИСЛОВИЕ. Часть 1. Автор Беата Грушковская

ЮНОНА И АВОСЬ, ИНЬ-ЯНЬ СОВЕРШЕНСТВА
(почти художественные рассуждения на тему)
Автор Беата Грушковская
«Как по золоту пишут иконы
Будут лики людей светлы».

Я взялась за написание этой книги в поисках ответа на вопрос, как возникает "эта дрожь во всем теле, и сухость во рту, и блуждающий взор", и накатывающиеся слезы, когда я поднимаюсь вверх по эскалатору на Чеховской, и почему проступает влага в ладонях, которые, вроде, не плачут, когда я вхожу в Ленкомовское царство, и "отчего желудок подкатывает куда-то под самые ребра", сливаясь с трепетом сердца. И все это в ожидании начала волшебства спектакля. Для кого я пишу? Я пишу для себя, надеясь, что это поможет мне в воплощении одноименного КИНОСЦЕНАРИЯ. А подстегивают меня слова Константина Арбенина - «Что еще ждет "Юнону"? Возможно, со временем опера откроет новую страницу своей биографии и воплотится в произведение кинематографа. Для этого должен появится сценарист и режиссер нового поколения, способный донести смысл "Юноны" до жителей XXI столетия, достучаться не только до их слуха... Кончитта ждала Резанова тридцать пять лет - опера может прождать и больше». Жизнь даже самого успешного театрального проекта безжалостно лимитирована временем, и только кино обеспечит этому истинному шедевру гарантию вечности и бессмертия.

Книга состоит из 12 частей ("Есть апостольское число, для России оно - 12"):

I.Пролог(Переработка и анализ основополагающего труда П.Бурдье "Законы искусства")

II. Фракталы (о том, как подобно разложению в глазу стрекозы, происходит дробление и соединение в единое целое всего творческого наследия Марка Анатольевича Захарова)

III. Рыбников, Хачатурян и Путин (секреты Казанской богоматери)

IV. Либретто "Юноны" (о том, как непохож был набриолиненный песенник Вознесенский в клетчатом пиджаке и атласном кашне на автора гениального текста)

V. Этот загадочный Эгрегор (общение с теми, кого уж нет)

VI. Флойдовская "Стена", вебберовский "Исус" и проба пера на "Хоаккине" от Рыбникова

VII. О жанре (ошибочные причисления к жанрам рок-оперы, мюзикла и т.п.)

VIII. Олег Шейнцис, Сикстинская мадонна Рафаэля и Пьер Карден (психология цвета, света и формы)

IX. Актеры золотого состава

Х. Музыкальная партитура

XI. О Павле Смеяне, Александре Садо и Г.Трофимове (тембральный экстаз)

XII.Наступит день! (И я найду спонсоров для экранизации сценария, радикально отличающегося от театральной постановки)

ПРЕДИСЛОВИЕ (С помощью эгрегора Джона Стейнбека)

Как только вы все обдумали, определили темы, на которые собираетесь писать, так «тут-как-тут» немедленно вступает в силу некий новый фактор, который доставляет писателю немало неудобств. Всякое сочинение, будь то многотомная эпопея, либо коротенькое эссе, должно с чего-то начинаться, с чего-то главного, способного зацепить самого неосведомленного читателя, который, в противном случае, просто-напросто сорвется с крючка, если подсунуть ему невкусную наживку.У каждой из последующих глав, кроме первой - свое лицо, свой нрав и темперамент, динамика и ритм, но нет той сверх-задачи заинтриговать и посулить нечто пикантное, или сладенькое, дав пищу для ума и сердца. И если ты начнешь не с того, то все твои расчеты, ухищрения и уловки, меры предосторожности и откровенные заискивания покатятся в тартарары.

После многомесячной борьбы мне стало ясно, что, дабы не попасть впросак, плясать надо от печки — то бишь с пересказа содержания, что поможет многим, я надеюсь, «открыть глаза» на очевидные вещи, доселе застланные туманом, «типо» заново открыть Америку... А дальше - уж как бог пошлет!

Ну вот, определившись, мне сразу стало как-то легче, хотя этим самым пересказом я сразу же вступаю в конфликт со множеством стереотипов, которые бытуют в народе по поводу сюжета. Основная трактовка: сопливо-слащавая — что, мол, «Юнона» - это история большой любви, для которой нет преград и расстояний, религиозных предрассудков и возрастных ограничений. Ну, что за бред? Когда это Марка Анатольевича интересовала любовная тематика?!!! Может, и «Опричника» и «Мюнхгаузена» в любовные истории запишем? В центре захаровских творений всегда находится МУЖЧИНА, бунтарь, который мечется и ищет, восстав против догм конформистского общества. А женщина (обычно миниатюрная) — это так, стоит рядом и восхищается, глядя сверху-вниз на этого полубога-получеловека. Вот посмотрите, хотя бы, на пару Янковский-Коренева,или Абдулов-Симонова...

Возможно, что кто-то найдет в моей трактовке сюжета что-то волюнтаристское или даже преступное, на что у художника всегда есть гениальная отмазка - «Я ТАК ВИЖУ». Итак, довольно «преамбульничать», пора к делу приступать, с оговоркой, что разбивка на сцены моя, авторская.

СЦЕНА I
[Луч прожектора выхватывает Сочинителя в повязке, закрывающей нижнюю часть лица. Он достает фонарик, и красным лучом (когда-то белым)светит в темноту зала. Подходит к красному шару, стоящему на самом краю у оркестровой ямы, и состоящему из двух половинок. Снимает верхнюю и наливает в нижнюю парообразную жидкость. Одновременно с этим действием звучит корабельный колокол.]

СЦЕНА II.
[На заднем плане появляется смешанный хор в черных одеяниях,и в этом великолепном полифоническом вокализе мужских и женских голосов чуткое ухо услышит высокое «и-и-и-инь» и низкое мужское «янь-янь-янь», и то, как в душе Алексея Рыбникова зарождается идея нащупать истину или поставить диагнозы, которые лягут в основу истины вселенского масштаба, гораздо большего, чем судьба отдельно взятой России. Он — в мелодии этого хора, он и Сочинитель, и дирижер в черном фраке, хотя их управление хором больше похоже на поединок-дуэль.]

СЦЕНА III.
[Параллельно с философскими размышлениями происходит оплакивание усопшей жены графа Резанова. Сочинитель достает пистолет и стреляет в дирижера.]

СЦЕНА IV.
[В трансцендентальном пространстве.]

ПЕРВЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
Бьет двенадЦать годов, как ЧаСов
Над моей терпеливою наЦией
ЕСть апоСтольСкое ЧиСло,
Для РоССии оно — двенадЦать.

[И просто чумовая аллитерация на «Ч-Ц-С», как металлическая кисточка по тарелочкам...И появляется Второй сочинитель (а в лучшие времена это был Павел Смеян), и резким движением сдергивает повязку, закрывавшую рот]

ВосемьсОт двенАдцатый гОд —
ДАст ненАстья иль крАх динАстий?
Будет петь и рыдАть нарОд
И еще (О), и еще (О) двенАдцать!

[… и ассонанс на «А-О», и это как раз те междометия, которые хочется выкрикивать, зажмурясь и заткнув уши пальцами, одновременно от ужаса и восторга!]

ВТОРОЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
И СТория, — ты СТон
П РоРоков, Распинаемых кРеСТми!

[И опять раскатисто- хлесткая аллитерация на "СТ-Р"]

ПЕРВЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
О, Родина, была ты близорука,

ВТОРОЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
Они сойдут с крестов,
Взовьют еретиков кострами.

[И в этот момент выскакивает босоногий еретик в пылающих одеяниях и с факелами в руках].

ПЕРВЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
Когда казнила лучших сыновей,

ПЕРВЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
себе готовя
худшую из казней!

ВТОРОЙ СОЧИНИТЕЛЬ:
Безумствует распад,
Но все-таки — виват!
Профессия рождать
Древней, чем убивать!

[И тут под этот гимн жизни вся картинка, как разноцветные стекла в калейдоскопе распадается на причудливые фракталы - и я слышу одновременно и флойдовское, пропущенное через Геннадия Трофимова:

All that you love
All that you hate
All you destroy
All you create

И гиллановский вариант "Дыма над водой" (эту ассоциацию вытаскивает Александр Садо) и вебберовское (через Смеяна):

Why should I die?
Can you show me now
that I would not be killed in vain?
Show me just a little
of your omnipresent brain?

Сочинители и Пылающий еретик приближаются к краю сцены. ]

ПЫЛАЮЩИЙ ЕРЕТИК
В истории России одну из значительных страниц представляют попытки ее правительства установить с Америкой торговые и культурные связи при посредстве торговой «Российско-Американской Компании», оперировавшей на Аляске и на соседних с нею островах. Видную роль в этом деле сыграл граф Николай Петрович Резанов.

[Еретик поворачивается, указав пальцем в темноту, и луч прожектора выхватывает величественную фигуру Резанова.]

СОЧИНИТЕЛЬ
Действительный камергер его Величества, проникший в 1806 году в Калифорнию, в то время испанскую, и задавшийся целью воздвигнуть мост между Америкой и Россией. Трагическая случайность в жизни Резанова помешала осуществлению этого грандиозного предприятия.

СЦЕНА V.
[Мы вновь возвращаемся на кладбище, где отпевают усопшую супругу Резанова, опуская гроб на веревках.]

ОТЕЦ ЮВЕНАЛИЙ:
Со святыми упокой, Христе, душу рабы Твоея новопреставленной Анны, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная.Сам Един еси Бессмертный, сотворивый и создавый человека, земнии убо от земли соэдахомся и в землю туюжде пойдем, яко же повелел еси, создавый мя и рекий ми: яко замля еси и в землю отъидеши, аможе вси человецы пойдем, надгробное рыдание творяще. Аллилуйя!

[Сочинитель вновь пристреливает чудесным образом воскресшего дирижера. А граф Резанов спешит на прием к графу Румянцеву.]

СЦЕНА VI.
[В кабинете у графа Румянцева.]

РЕЗАНОВ
Милостивый государь мой, граф Алексей Николаевич Румянцев!
Кончина жены моей, новопреставленной Анны,
составлявшей все блаженство дней моих,
сделала для меня всю жизнь безобразною.
Остаток дней моих хочу посвятить Отечеству.
Не в схимну* иду — в служение Отчизне.

[Много споров по поводу схима-схимник]

Готов я, возглавив первое кругосветное путешествие россиян, с помощью Божьей, жизнь отдать расцвету «Российско-Американской Компании», с тем, чтобы распространить свет Отечества нашего до Калифорнии и Сандвичевых островов.
Да будет судьба России крылата парусами!

[Сильней не скажешь! Превосходный образец риторического обращения начала XIX века, где все на месте: инверсия местоимений ("жены моей", а не "моей жены", "готов я", а не "я готов", как принято по нормам современного русского языка), обилие старославянизмов и церковнославянских заимствований (схима, кончина, новопреставленная), присущий стилю мягкий лиризм ("...составлявшей все блаженство дней моих), возвышенность ("Да будет судьба России крылата парусами!") и патетизм ("Остаток дней моих хочу посвятить Отечеству. Не в схимну иду — в служение Отчизне."), не переходящие в чопорность и напыщенность.]

[Выходит граф Румянцев в маске, и опять наползают фракталы; я вижу под маской чиновника великого Иннокентия Смоктуновского в «Звезде пленительного счастья», эдакого апологета бюрократического механизма, медленно и с кайфом перетирающего своими жерновами самого выносливого и стойкого, а также верного убеждениям своим, хладнокровно уничтожающего любой порыв, превращая в пыль самое грандиозное начинание - «пшик», и мокрого места не осталось от просителя.]

ГРАФ РУМЯНЦЕВ (так великолепно гнусаво и с палатализацией согласных, и с сужением гласных, что кишки начинают шевелиться)
Милый граф. Вы глядите вдаль,
Но мудрее нас — Государь…
Государь…
Государь…

Подождать — значит дело знать,
В промедлении — благодать…
благодать…
благодать…

[Осознав, что дело явно затягивается на неопределенное время, Резанов направляется в трактир.]

СЦЕНА VII.
[За столом сидят друзья Резанова — морские офицеры, поминая усопшую Анну песней под гитару.]

РОМАНС МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь.

Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: Боже Всевышний!
Я тебя никогда не забуду,
И уже никогда не увижу.

[На самом же деле, печалям и скорби графа Резанова по безвременно почившей супруге уже давно пришел конец. Да и была ль великой эта скорбь? Вся гражданская панихида кажется ему совершенно излишней бутафорией. Он окрылен новой идеей, он полагает, что нужно собирать деньги.]

СЦЕНА VIII.
[Теперь Резанов как-бы обращается к пайщикам Русско-Американской Компании.]

РЕЗАНОВ
Милостивые государи! Дабы Россия и Америка могли процветать в спокойном и полезном единении, необходимо вдохнуть жизнь в дела нашей «Русско-Американской Компании». Западный берег Америки, богатейшая житница, земной рай гишпанской Калифорнии — вот наш главный компаньон, вот наш первый союзник! Здесь найдем мы сбыт сибирских пушных богатств, отсюда потянутся дороги в Нагасаки и Кантон, через Южную Америку в Атлантический Океан и Лондон. Ваше Сиятельство, соблаговолите поддержать сей дерзкий прожект мой. Мечтаю назвать бриг свой русским девизом «Авось». Я удачлив, Ваше Сиятельство… Авось!.. Сие предприятие сулит большие блага Российской державе, и последствия его будут оценены по достоинству потомками нашими!..

[Насколько ж великолепный монолог по сути, внутреннему ритму и динамике и изумительный образец подражания стилю речи эпохи . И как убедительно — «агитационно о сокровенном»! Были б у меня деньги, золото, бриллианты — все бы кинула к ногам! Но вернемся к сюжету!]

СЦЕНА VIХ.
[Мы перелетаем через годы и стены, и вновь оказываемся в кабинете Румянцева, и вновь слышим этот великолепный в своей непробиваемой, незыблемой непоколебимости гундосящий голос:]

ГРАФ РУМЯНЦЕВ
Мудрый граф, вы глядите вдаль,
Но мудрее нас Государь…
Государь…
Государь…

Чай не мокнете под дождем —
Подождем…
Подождем…
Подождем…

[Идеальная рифма "существительное с предлогом - глагол с приставкой", проста, понятна, а как легко ложится на слух!]

СЦЕНА Х.
[Мы возвращаемся в трактир к "корешам" графа Резанова.]

РОМАНС МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

[Ох, уж этот тонкий намек на "карие вишни", или "вишневый взгляд"! Но те, кто не в первый раз на спектакле, они-то понимают, что речь идет о сердечной тайне Резанова. Эта тайна несколько контрапунктно подкрадывается, как бы неслучайно режет слух таким сочетанием несочетаемого — ведь вишня ни цветом, ни формой особо глаз не напоминает, и уж тем более вишня не может быть карей. Запланированная стилистическая небрежность для привлечения внимания!]

СЦЕНА ХI.
[И проходит еще несколько лет, и Резанов вновь приходит к графу Румянцеву.]

РЕЗАНОВ
Ваше, Сиятельство, ежели материальные затруднения окажутся единственной преградой на пути к американскому континенту, готов буду приобресть на собственные средства две шхуны на санкт-петербургской верфи и, придав им соответственно наименования «Юнона» и «Авось», преисполнен буду решимости в начале лета 1806 года пуститься в плавание к берегам Нового света!..

[Но уж слишком много достоинства в голосе Резанова, да и во всем образе просящего, и граф Румянцев даже не удосуживается ответить. А вот сожмись ты в комочек, или пуще того, ниц пади коленно преклоненно, может, тот и снизошел бы. ]

СЦЕНА ХII.
[И Резанов вновь возвращается в трактир.]

РОМАНС МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ
Не мигают, слезятся от ветра
Безнадежные карие вишни.
Возвращаться плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.

[И тут в душах Резанова-сотоварищи зреет настоящая буря!
Она подползает все ближе и ближе, готовая раздавить этот бюрократический аппарат, снести с лица земли, разнести в щепки! Все красавцы в военных мундирах с эполетами принимают грациозно-пафосные позы, готовые пойти на любое безрассудство ради великой цели, и плевать они на все хотели с высокой колокольни!]

ВСЕ
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз залетевших отсюда:
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду…

[И кажется, что эти поющие люди любые преграды разрушат на своем пути. И высокие ноты достигают таких высот, что содрогается, изгибаясь в поклонах и реверансах сама мать-земля, под этим неистовым напором просветленного единства! Но внезапно все стихает.]

ПЕРВЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ
Я тебя никогда не увижу…
Я тебя никогда не забуду…

СЦЕНА ХIII.
[Себя не помня, почти потеряв надежду, как будто стоя на краю погибели, Резанов обращается к Богу.]

РЕЗАНОВ
Господи, воззвах к тебе, услышь мя,
Господи!
По морям бушующим я плыву без компаса.
Я зову без голоса, пучинам отданный.

Родина, услышь мя, услышь мя,
Родина!
П олетят Покойники-Планеты По небу.

[Бл...ть, какая четкая ритмическая фигура!]

Кто-нибудь, услышь мя, кто-нибудь!!!

Душой я бешено устал!
Т очно Тайный горб
На груди Таскаю.
Т оска Такая!

[Hу, как тут не ругаться матом, ведь сам Бальмонт позавидует такой концентрации в купе с лексико-семантической нагрузкой, хотя и у него все очень красиво, но мягче и легче -]

Я мечТою ловил ухоДящие Тени,
ухоДящие Тени погасавшего Дня,
Я на башню всхоДил, и Дрожали сТупени,
И Дрожали сТупени поД ногой у меня.
И чем выше я шел, Тем ясней рисовались,
Т ем ясней рисовались очерТанья вДали,
И какие-То звуки вДали рисовались,
Вкруг меня разДавались оТ Небес до Земли).

РЕЗАНОВ
Будто что-то случилось или случится.
Ниже горла высасывают ключицы…

[Дальше — больше! Медленно передвигаясь на полусогнутых ногах, захлебываясь от бессилия и тяжело дыша, Резанов шарахается по сцене из угла в угол, в стенаниях и бесслезном плаче, то ударяясь о невидимые преграды, то увязая по грудь, как испуганная телка, заблудившаяся ночью в темном заболоченном лесу. Ослабевший и затравленный, как будто на него спустили свору седомордых волкодавов, он широко расставляет ноги, пытаясь удержаться, переходя из обороны в нападение, бросая гневные обвинения то Родине, то чужбине, то товарищам!]

РЕЗАНОВ
Российская империя — тюрьма,
Но за границей та же кутерьма.

Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам и скучен дом,
Расформированное поколение
Мы в одиночку к истине бредем.

Чего ищу? Чего-то свежего!
Земли старые — старый сифилис.
Начинают театры с вешалок,
Начинаются царства с виселиц.

[Просто эпически, уже какой-то мультиоргазм, и ноги не держат, и язык не ворочается!
И вдруг забрезжил лучик надежды — в Новом свете все можно начать заново, с чистого листа!]

РЕЗАНОВ
Земли новые — табула раза.
Расселю там новую расу —
Третий Мир — без деньги и петли,
Ни республики, ни короны!

Где земЛи зоЛотое Лоно,
Как по зоЛоту пишут иконы,
Будут Лики Людей светЛы!

[И вот вам «вуаля» - эта термоядерная анафора на «Л», и снова фракталами поплыли паронимические парадигмы — "быЛ бокаЛ стекЛянных поЛон вЛаг..."]

[А судьба Кинконгом наваливается нa Резанова и клонит дюжего офицера, аки травинку к земле. Вот уж почти совсем загнала в пессимистический угол отчаяния и потери координат. И новый поворот вот уже в третьем по счету пронзительном монологе.]

РЕЗАНОВ
Смешно с всемирной тупостью бороться,
Свобода потеряла первородство.
Ее нет ни здесь, ни там…
Куда же плыть?
Не знаю, капитан…

[Ну, просто дайте мыло и веревку!]

СЦЕНА ХIV.
[Но нет - Резанов ищет заступничества у иконы Матери Божией. Этот козырь он никак не хотел доставать, ибо есть чего опасаться.Ведь ему придется признаться в своей неправедной страсти к божеству, как к женщине. Не знаю, кому пришла в голову эта великолепная в своей неординарности идея (Галатею в счет не берем), но уж точно не Вознесенскому, и не Захарову. И где-то в воздухе висит ответ — возможно, это из личного опыта молодого (на тот момент) композитора Алексея Рыбникова.]

ХОР
О, Пресвятая Дева, Мати Господа Вышнего, Заступница и покрова всех к тебе прибегающих!..

РЕЗАНОВ
Я путь ищу как воин и мужчина,
Но буду честен, есть еще причина…

ХОР
Призри с высоты святая Твоя на мя грешнаго, припадающего к пречистому образу Твоему!..

РЕЗАНОВ
Меня по свету гонит страшный бред.
Душой я болен с отроческих лет,
Когда на мне остановился взгляд
КАЗАНСКОЙ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ!

[И Резанов падает на колени, а эта последняя строчка просто прибивает, расплющивает, сравнивает с землей, а когда ты боязливо поднимаешь голову, то видишь, что все пространство заполняется волшебным божественным светом, столько веры вложили «триединые создатели» в эти три слова!]

ХОР
Услыши мою теплую молитву и принеси ее пред возлюбленного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа!!

РЕЗАНОВ
Увидел в ней не Вседержительницу Деву,
А женщину с вишневыми глазами.
Хотелось защитить ее, спасти.
Мне не помог ни врач, ни богослов,
Я посягнул на божию любовь.

[А в этот момент к представителям "расформированного поколения", в шинелях и с завязанными глазами сидящим на скамейке в противоположном конце сцены, подходит Сочинитель и оттягивает их головы за волосы. Хлюп-хлюп-хлюп!]

ХОР
Умоли его, да озарит Он мрачную душу мою светом Божественной благодати своея!

РЕЗАНОВ
Знал многих женщин, схоронил жену,
Но всюду чуял тайный взгляд вишневый…

[Представители «расформированного поколения» скидывают шинели, поворачиваются спинами, потом медленно опускаются на колени. Резанов зажигает свечу. Сочинитель наставляет на Резанова пистолет, по типу «загнанных лошадей пристреливают», но Резанову хоть бы хны, он скидывает китель — "Да стреляй себе на здоровье! Кому нужна моя жалкая жизнь?", - как бы показывает он всем своим видом. Но что-то Сочинителя останавливает, он приставляет ствол к собственному виску — "А, может, самому застрелиться от жизни такой?» Но передумав, в третий раз пристреливает дирижера, у которого, видать, как у Марио, несколько жизней.]

ХОР
Господи Иисусе Христе Сыне Божий, молитв ради
Пречистая Твоя Матере, помилуй нас.
Господи, воззвах к тебе, услышь мя. Господи!
Воньми гласу моления моего,
Внегда воззвати ми к тебе.
Господи, воззвах к тебе, услышь мя. Господи!

[И все разворачивается на 180 градусов по стилю, темпу и напряжению, превращаясь в самый настоящий экшен! Хоряга какая-то размашисто-кондовая, угловато-четкая, и очень простая, если не сказать простецкая (особенно если сравнивать с тем, что ставят сегодня Олег Глушков в «Пер Гюнте» и Сергей Грицай в «Опричнике»), но торкает не по-детски все равно!]

РЕЗАНОВ
Господи, воззвах к тебе, услышь мя. Господи!
Господи, воззвах к тебе, услышь мя,
услышь мя,
услышь мя,
услышь мя!..

ХОР
Все упование мое на тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим. Аллилуйя!

[И как заезженная пластинка с модуляцией и ускорением— Лилуйя-лилуйя-лилуйя!
И уже совершенно с иной экспрессией идет повтор.]

РЕЗАНОВ
Меня по свету гонит страшный бред,
Душой я болен с юных лет,
Когда на мне остановился взгляд
Казанской Божьей Матери!..

[И свет гаснет, и снова «Хлюп-хлюп-хлюп» (только не подумайте, что я про слезы). Над Резановым возникает сияние и голос Богоматери, которая прощает его и обещает свое покровительство.]

СЦЕНА ХV.
[Откуда-то с небес спускается в дымке ладанки и млечного тумана Мадонна с ребенком.]

ГОЛОС БОГОМАТЕРИ:
Вечен Божий свет,
Сладок Божий свет,
За тобой слежу я с небес
Будь благославен,
Будь благославен,
Не страшись любви своей!
Дева святая,
Божия жена,
За тебя молюсь я одна.

ХОР
За тебя молюсь...

СЦЕНА ХVI.
[Резанов получает от императорского двора высочайшее повеление отправляться к берегам Калифорнии.]

ГРАФ РУМЯНЦЕВ
Господин камергер! П амятуя ваши заслуги, одержимость и удачу, что соПутствовала Вам в Прежних Ваших дерзких ПредПриятиях, Ваш Покорный слуга добился всемилостивейшего одобрения сему Прожекту. Государь избирает Вас на Подвиг, Пользу отечеству обещающий. Вам вверяется образование и участь жителей Русской Америки. Надлежит ПоПытаться установить новые морские торговые Пути с широчайшей юрисдикцией на Правах главного уПолномоченного Его ИмПераторского Величества. ИмПератор Александр Павлович сам милостиво соизволил войти в Пай «Русско-Американской КомПании». П овелеваю отПлыть Вам 23 июля 1806 года, ввиду наПряженной международной обстановки, Под военно-морским Андреевским флагом ИМПЕРИИ!

[Вот он - вожделенный ответ! Напряжение, построенное на волевых, энергичных интонациях, аллитерация на пафосное "П", насквозь пронизывающая, как уколы шпаги, это "не совсем" от души идущее желание графа Румянцева озвучить Резанову решение Государя, придает монологу еще большую ценность. Цементирующие данное высказывание глаголы, "отглаголья" и прочая, типа "памятуя, одержимость, дерзкие предприятия, одобрение, избирает, вверяется, широчайшей юрисдикцией, империя" добавляют всему высказыванию особую тяжеловесность и значимость.]

СЦЕНА ХVII.
[Резанов в порту собирает моряков. Морда довольная, лоснится и сияет, хоть лимон съешь! Вон оно как— любовь-то к богине оказалась взаимной! Он поправляет вспотевшие волосы, как будто после занятий тантрическим сексом. Ну, такое мое субъективное ощущение. Может, и нет... Такой внутренний монолог я считывала у Караченцова. Понятно дело, сейчас ни Дмитрий Анатольевич, ни Семен Шкаликов, ничего подобного не делают! А я все равно всегда вижу Николая Петровича, настолько явственно, что даже мерещится мне щербина между зубов у тех, у кого ее нет.]

РЕЗАНОВ
В море соли и так до черта,
Морю не надо слез,
Морю не надо слез.
Наша вера верней расчета,
Нас вывозит «Авось»,
Нас вывозит «Авось».
Нас мало, нас адски мало,
А самое главное, что мы врозь,
Но из всех притонов, из всех кошмаров
Мы возвращаемся на «Авось».

[+++++++++++Вокруг Резанова собирается его будущий экипаж.]

ХОР МОРЯКОВ
Вместо флейты подымем флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось
Под Российским небесным флагом
И девизом «Авось»,
И девизом «Авось».

[+++++++++++]

Нас мало и нас все меньше,
И парус пробит насквозь,
Но сердца забывчивых женщин
Не забудут, авось!
Не забудут, авось!..

[+++++++++++]

В море соли и так до черта,
Морю не надо слез,
Морю не надо слез.
Наша вера вернее расчета,
Нас вывозит «Авось»,
Нас вывозит «Авось».

[+++++++++++]

От ударов на наши плечи
Гнется земная ось,
Гнется земная ось.
Только наш позвоночник крепче,
Не согнемся, авось.
Не согнемся, авось.
Вместо флейты подымем флягу,
Чтобы смелее жилось,
Чтобы смелее жилось

[Оркестр трубачей подыгрывает в темпе марша, и из глубины сцены выплывает Андреевский стяг! И таким патриотизмом переполняется сердце, что кажется, что это поднимают флаг России в честь победы на чемпионате мира по футболу в 2018 году!]

Под Российским Андреевским флагом
И девизом «Авось»,
И девизом «Авось».

[Обнаженные по торс матросы бегают по палубе, спешно собираясь отчалить. Мне стыдно признаться, но я как будто попадаю в стрип-клуб «Красная шапочка», в котором я, естественно, ни разу не была, но девчата во дворе рассказывали. Корабль отплывает.]

ГОЛОСА МОРЯКОВ
Да будет судьба России крылата парусами!..

[+++++++++++]

Матерь Богородица! Спаси и помилуй! Парус новорожденный в бурях проведи! Пожелай, как водится, чтобы нам под килем; было восемь футов голубой воды!

[«Юнона» и «Авось» пересекают океан.]

СЦЕНА ХVIII.
[Мы оказываемся в Калифорнии. На просторах штата, где верхом на лошадях резвятся Кончита и ее жених Фернандо.]

ФЕРНАНДО (на испанском)
Como me encantan mis sufrimientos
Como me mata ese sufrir

КОНЧИТА
Как мне нравятся мои страдания,
Как меня убивает это чувство страдания

[Фернандо пытается поцеловать плутовку Кончиту, но та отстраняет горячего испанского парня, будто сомневаясь в своих чувствах, будто гложет ее какой-то червячок. Червячок оказывается прекрасной птицей, эдаким альтер-эго Кончитты, который выплывает из просвета меж холмов и исполняет невероятно красивую, отдаленно напоминающую своей плавной мелодией менуэт, арию.]

ПОЮЩАЯ МАСКА
Не тому меня пастор учит —
Чему учит сердечный стон.
Почему еженочно мучит
Этот странный и дерзкий сон?

[Бывает просто восторг, а бывает восторг, вызывающий душевный подъем. Бывает также восторг-недоумение. Каким словом назвать восторг, который вызывал Евгений Лебедев в «Холстомере»? Какое пронизывающе, изумляющее и вводящее в недоумение перевоплощение! Вот такие же чувства, плюс легкий румянец на щеках, вызывает Александр Садо в этой сцене пикантного откровения! Каждый раз оно ошеломляет заново.]

Я вчера глядела в колодец
И, виденьем не наших мест,
Мне привиделся флотоводец
На мундире заморский крест.

[В общей массе мужчин Александр Садо выделяется своей яркой «нездешней» внешностью. Такой южный роковой красавец с мелко вьющимися черными волосами, ниспадающими до плеч. Ход времени прошел незаметно для этого гения, чей высокий, чистый и мощный голос не просто украшает «Юнону», он будоражит такие субстанции, разверзающие небеса и указующие на вход в Рай, о которых слово бессильно что-либо написать. Все сокровища мира отдала бы я за такой голос!]

Его очи дерзкие сини,
А когда подымает взгляд,
Как играет на клавесине —
У него ресницы звенят.

[Отрешенно, отстраненно, как будто и не стараясь донести смысл, Садо вызывает целый ряд ассоциаций — и дерзкие очи флотоводца, и покрывшиеся инеем в зимний день длинные ресницы офицера в парадном мундире, который вынес инструмент на улицу и играет-играет-играет, не чувствуя, как деревенеют пальцы.]

А Н Т Р А К Т

СЦЕНА ХIХ.
[Музыканты занимают свои места, и звучит великолепнейшая увертюра, оригинальным образом появившаяся в конце второго акта.
Великая, возвышенная, и ничуть не запоздалая.Русские моряки высаживаются на американском берегу.Их торжественно встречает губернатор Сан-Франциско Хосе Дарио де Аргуэльо и его подданные.]

РЕЗАНОВ
Благословен Калифорнийский край!
Да воздадутся в мире мир и рай,
Когда наши державные народы
Соединятся не на поле брани —
На поле благодати и любви.
Наградою всеобщей будет нам
Мир наций, благодарствие потомков.
На веки станет тихим океан.

[Ответ губернатора сначала на испанском, потом перевод на русский.]

ХОСЕ ДАРИО АРГУЭЛЬО:
Nuestro corazon se colma
de dicha al salu dar en
Nuestra tierra al enviado
del emperador ruso Alejandro,
expresa nuestro agradeciento
por estos caros dones y nuestro
deseo de responder hospitalarimente.

[Раньше эти сцены держал Караченцов, но по сути я их называла «Величием и падением Третьего Рейха», ибо в эти минуты я тупо разглядывала роскошные костюмы от Пьера Кардена. Слушать испанскую речь, конечно, приятно и успокоительно, но у меня еще не такой большой запас слов. Это было вначале.Но потом появился Павел Капитонов, и вот уже с выражением всепрощающего восторга я превращаюсь в глаза и уши, и да простит меня великий Ленком, в ноги кланяюсь Великому МХАТу. Подобно Игорю Миркурбанову в «Петушках» он возводит второй акт в совершенно иную, культовую, традиционную, в лучшем смысле это слова, ипостась блистательных вершин. И опять все действо распадается на фракталы. Вот такая закавыка. ]

ПЕРЕВОДЧИК
Наше сердце исполнено гордости приветствовать на этой земле посланника русского Императора Александра. И мы выражаем наше желание — ответить гостеприимством. Губернатор Сан-Франциско имеет честь пригласить русских гостей на бал в честь шестнадцатилетия его дочери Марии дэ ля Кончепчион.

РЕЗАНОВ
Приглашение принимается.

[Я вновь начинаю немного скучать, и мне на ум приходят строчки, не помню откуда, или сама сочиняю на ходу: «И в роскоши купаясь, в чертогах пышных, подобных садам Эдема, где злато-серебро лилось рекой, и кость слоновая белела в ножках кресел, и в черном эбоните отражаясь, сновали слуги-обезьяны, а павлины обмахивали опахалами хвостов их голые тела, что страстно предавались блуду».]

СЦЕНА ХХ.
[На балу в доме Губернатора Сан-Франциско.]

ПЕРЕВОДЧИК
Губернатор Сан-Франциско имеет честь представить свою дочь Марию дэ ля Консепсьен и ее жениха сеньора Фернандо Лопеса.

РЕЗАНОВ
Команданте! В день шестнадцатилетия дочери Вашей, Марии дэ ля Кончепчион дэ Аргуэльо, имею честь презентовать ей золотую диадему, осыпанную драгоценными каменьями из коллекции Императрицы Екатерины. Пусть примет она сей дар, как знак светлой дружбы между нашими державами.

[Все испанские дамы ахают от зависти.Резанов, ведь, продемонстрировал безудержный, неистовый размах широкой души росейской, всегда на грани расточительства.]

ПЕРЕВОДЧИК
Иностранец Вас ангажирует на танец.

[Танец этот — ломаный стеб, напыщенность и помпезность официоза сменилась в нем вычурностью фотомоделей, позирующих, на мгновения замирая, фотографу, как будто сквозь вспышки стробоскопа.]

ПЕСЕНКА О БЕЛОМ ШИПОВНИКЕ
Белый шиповник, дикий шиповник
Краше садовых роз.
Белую ветку юный любовник
Графской жене принес.
Белый шиповник, страсти виновник
Он ей, смеясь, отдал,
Листья упали на подоконник,
На пол упала шаль…
Для любви не названа цена —
Лишь только жизнь одна,
Жизнь одна,
Жизнь одна.

[И эти нарочито похотливые движения дамских задниц подчеркиваются пестрящим хаосом разноцветных нарядов — оранжевых, красных, желтых, перьями, подобно раскидистым лапам папоротника, и стразами – что глаза разбегаются в разные стороны.]

ПЕСЕНКА О БЕЛОМ ШИПОВНИКЕ (продолжение)
Белый шиповник, страсти виновник,
Разум отнять готов,
Разве не знаешь, графский садовник
Против чужих цветов.

[В отличие от испанских дам, кавалеры выглядят настолько смехотворно в этих тараканьих усах и сомбреро, что кажутся «невсамделишными» шутейными сказочными персонажами с поганками-псилоцибами на головах, как будто нарисованные малярной кистью.]

Что ты наделал, милый разбойник?
Выстрел раздался вдруг…
Красный от крови красный шиповник
Выпал из мертвых рук.
Для любви не названа цена —
Лишь только жизнь одна
Жизнь одна,
Жизнь одна.

[Странное дело: но эта сцена при всей ее комичности расслабляет и погружает в своеобразный транс.Это не просто цвет и танец, это нездоровое, в каком-то смысле наркотическое трепыхание, точно все испанцы наглотались солнца и пейота, выдыхают это в воздух, отравляя все театральное пространство тлетворными парами, которые зритель вдыхает с упоением старого наркомана.]

ПЕСЕНКА О БЕЛОМ ШИПОВНИКЕ (продолжение)
Их схоронили в разных могилах,
Там, где старинный вал.
Как тебя звали, юноша милый,
Только шиповник знал.
Тот, кто убил их, тот, кто шпионил,
Будет наказан тот.
Белый шиповник, вечный шиповник
В память любви цветет.
Для любви не названа цена —
Лишь только жизнь одна,
Жизнь одна,
Жизнь одна.

[Резанов вальсирует с Кончиттой, которая не отрывают от заморского гостя глаз, что вызывает бешенство горячего испанца-жениха.Спутники Резанова заключают циничное пари, сможет ли тот «сорвать калифорнийский цветок» на ящик шабли.]

СЦЕНА ХХI.
[Опочивальня Кончитты. Резанов не то, чтобы влюблен, он как старый «ходок», не в силах не пригубить-погубить, как алкоголик рюмку водки, тела «ну ОЧЕНЬ юной» красавицы и приходит к Кончите со словами нежности, одновременно пытаясь залечить ноющую рану на сердце. ]

РЕЗАНОВ
Ангел, стань человеком,
Подыми меня, ангел, с колен.

[Мурашки — это сокращение мышц околоволосяных луковиц. Это эволюционный атавизм. Дикие животные защищают себя таким образом в случае опасности, увеличивая площадь тела. У человека, казалось бы, нет никакой необходимости защищать себя от этой высокой дрожи, когда мы ощущаем эмоциональный всплеск (восторг, и возбуждение или религиозный экстаз). ]

РЕЗАНОВ
Тебе трепет сердечный неведом,
Поцелуй меня в губы скорей.
Твоим девичьим векам
Я открою запретнейший свет

[И я представляю себе, как нимб превращается в северное сияние в небесах за спиной ангела. О, эти переливы розовых, бледно-лиловых и пурпурных тонов, к которым добавляются легкие белые перышки, потому что Ангел скидывает крылья. ]

РЕЗАНОВ
Глупый ангел шестнадцатилетний,
Иностранка испуганных лет.
Я тебе расскажу о России,
Где злодействует соловей,
Сжатый страстной любовной силой,
Как серебряный силомер.

[И это уже не серенького соловушку-разбойничка сжала рука Ильи Муромца, а это все мое существо под нефизическим давлением не в силах контролировать слезы, которые брызнули сладостью, не только из глаз,а, казалось, будто вся влага клеток утекала в мерцающей благости. ]

РЕЗАНОВ
Там храм Марии Чудотворной.
От стены наклонились в пруд
Белоснежные контрофорсы,
Словно лошади воду пьют.

[Необыкновенно красивый, никем доселе не «юзанный» образ архитектурных подпорок, которые служат для укрепления храма Марии Чудотворной, которые действительно похожи на хребты белоснежных лошадей, алкающих из пруда.Вот такое натянутое до предела тетивы сравнение. И выпущенная стрела в «слоумо» летит-летит, и вонзается гвоздями в тело распинаемого Христа. ]

РЕЗАНОВ
Ты узнаешь земные
Божество, и тоску, и юдоль,

[Юдоли скорби и печали — наши земли поднебесные, полные горя, забот и сует — такова расплата за минуты вознесения к небесам в иллюзии любви.]

РЕЗАНОВ
Я тебе расскажу о России,

[Не о своей любви к женщине хочет поведать Резанов, а о любви к Родине, ради которой он сближается с титулованной испанкой.]

РЕЗАНОВ
Я тебя посвящаю в любовь.

[И никто и никогда из самых великих поэтов не поднимал признание в любви на такую высоту. И да простит меня Мандельштам -

Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.

И даже Бальмонт -

Я люблю тебя больше, чем Море, и Небо, и Пение,
Я люблю тебя дольше, чем дней мне дано на земле.
Ты одна мне горишь, как звезда в тишине отдаления,
Ты корабль, что не тонет ни в снах, ни в волнах, ни во мгле.

И нервно курящий в сторонке Маяковский:

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.]

РЕЗАНОВ
В любовь!

[После содеянного Резанов раскаивается.]

РЕЗАНОВ
О, горе мне, грешному! Паче всех человек окаянен есмь. Покаяния несть во мне; даждь ми. Господи, слезы, да плачутся дел моих горько.

ГОЛОС КОНЧИТТЫ С НЕБЕС
Аллилуйя!..

РЕЗАНОВ
Мати Божия, Пречистая, воззри на меня грешного, и от сети диавола избави мя, и на путь покаяния настави мя, да плачутся дел моих горько…

ГОЛОС КОНЧИТТЫС НЕБЕС
Аллилуйя!..

[Испанские офицеры выпрыгивают из-за холма, становится понятно, что тайна прелюбодеяния скоро станет известна всем.]

СЦЕНА ХХI.
[Русские моряки на своих кораблях пересчитывают товар. Мы спускаемся на землю, с ее прагматичными реалиями и сонмом вещей негоциантов, привезенным из России.Но ни один фламандский натюрморт, эта «лавка живности» и праздничной декоративностью, украшающие стены просторных дворцов знати, прославляя красоту земного бытия, богатство сельской жизни, плоды земли, моря, и рек
не сравнится с этой ритмичностью стучащих сапог, и щелканьем черно-белых косточек о бухгалтерские счеты.]

ГОЛОСА МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ
Парчи — 300 аршин, бархату — 350 аршин, атласу — 64, английского сукна — 74, шпанского — две куски, черного — 20 кусков, сервизов столовых «Дежонэ» работы фарфорового завода — 6, зеркал — 15, ружья охотничьи, косы стальные…

ПЕРЕВОДЧИК (вновь великолепный Капитонов, под танец испанцев, которые уже где-то поблизости)
Письмо от Губернатора.
Категорический запрет на торговлю.
Из Мадрида получена специальная депеша.
Нас просят отплыть немедленно.
Похоже на ультиматум.

[Мы осторожны от природы, и такие слова как «категорический запрет, специальная депеша, отплыть немедленно, ультиматум», в иных условиях обратили бы в бегство любые отряды натренированных солдат, до зубов вооруженных огнестрельным оружием страшной убойной силы, и огромными черными буквами выплывало простое, но очень понятное слово «Атас!», но есть сила, которая огневым шквалом бушевала в душе Резанова, и эта сила — чувство долга перед Родиной.]

РЕЗАНОВ
Я приехал сюда, чтобы воздвигнуть мост между Америкой и Россией. Я должен накормить жителей нашей Аляски калифорнийскими дарами. Я не имею возможности изменить свои намерения.

ОФИЦЕР
Гарнизон крепости хорошо вооружен. Сегодня утром замечены новые активные приготовления.

РЕЗАНОВ
Авось, да вывезет!

ПЕРЕВОДЧИК (получив письмо от гонца, одетого, или, наоборот раздетого под коренного жителя Америки с пером в голове)
Письмо от Кончитты. Кончитта просит нас немедленно прибыть в миссию Святого Франциска Ассизского, десять миль севернее бухты. Нас встретит падре Абелья.

ИСПУГАННЫЙ ГОЛОС
Испанцы тут же организуют погоню.

РЕЗАНОВ
Едем!

[Товарищи бурлят и пенятся, недоумевая, но, оторопев от решимости командира, подчиняются ему, как будто под напором акселератора, пышущего жаром, как еще не изобретенная в то время мартеновская печь. ]

СЦЕНА ХХII.
[Испанские дамы рассказывают испанским офицерам и Фернандо о грехопадении Кончитты, которую соблазнил русский.Губернатор в бешенстве, он снаряжает погоню на лошадях.]

ГУБЕРНАТОР ХОСЕ ДАРИО АРГУЭЛЬО
...Salut Victoria!

СЦЕНА ХХIII.
[Визит в Миссию Святого Францисска Асизского. Русских моряков встречают монахи и падре Абелья.]

ПЕРЕВОДЧИК
[Падре Абелья приветствует русских гостей в миссии Святого Францисска Асизского.]

ПАДРЕ АРБЕЛЬЯ
Соnchitta informó a la misión acerca de la disponibilidad de los bienes de los ricos a los rusos... la Misión experimenta una gran necesidad en el cristal, zapatos, productos de hierro. Por su parte en la misión de exceso de las zonas rurales de productos... la Prohibición de comercio con los extranjeros es muy estricta, pero Кончитта considera que este encuentro con el mensajero ruso puede ser histórica para el estado de california.

ПЕРЕВОДЧИК
Кончитта уведомила миссию о наличии богатых товаров у русских… Миссия испытывает большую потребность в стекле, обуви, в железных товарах. Со своей стороны в миссии избыток сельских товаров… Запрет на торговлю с иностранцами очень строг, но Кончитта считает, что эта встреча с русским посланником может стать исторической для Калифорнии.

ПАДРЕ АРБЕЛЬЯ
Tenemos que comenzar con el intercambio de mercancías.

ПЕРЕВОДЧИК
Нам нужно начать с товарообмена.

РЕЗАНОВ
Хотели бы святые отцы посмотреть наши товары?

ПЕРЕВОДЧИК
Да! Но когда?

РЕЗАНОВ
Сейчас, немедленно!..

[Появляется вооруженный отряд испанцев во главе с губернатором.]

ПЕРЕВОДЧИК
Губернатор приказывает сдать оружие и вернуться на корабли в сопровождении конвоя.

[Кончитта, энергично действуя бичом, заставляет испанцев отступить.]

КОНЧИТТА
No, padre,no (Нет, отец, нет!)

РЕЗАНОВ
О чем они говорят?

ПЕРЕВОДЧИК
Очень трудно переводить семейные разногласия.

ФЕРНАНДО
Кончита, ты шлюха!

[Кончитта в бешенстве,вновь орудуя хлыстом, раскидывает всех испанцев в разные стороны и подходит, уже такая белая и пушистая к Резанову.]

КОНЧИТТА
Я хочу тебя, я люблю тебя! (te quiero, te amo)

РЕЗАНОВ
Что она говорит?

ПЕРЕВОДЧИК
Она говорит, что Губернатор Сан-Франциско согласен на товарообмен.

[Пауза замешательства. И вновь тишину взрывает ударник. Голоса морских офицеров. Опись товаров.]

РЕЗАНОВ
Парчи — 300 аршин, бархату — 350, атласу — 64, шпанского — две куски, черного — 20 кусков.

[Гонец от Кончитты, виртуозно уклоняясь от выстрелов преследующего его Фернандо, передает Резанову письмо, свернутое трубочкой.Резанов безжалостно сминает послание и с презрением бросает в оркестровую яму.]

ПЕРЕВОДЧИК
А вы, граф, все куртизируете. Остерегитесь, наконец! Город полон слухов.

РЕЗАНОВ
Не забывайтесь, лейтенант! Солонины — 1100 пудов, пшеницы — 540!

ОФИЦЕР
Ваша светлость! Говорят, что святой отец, которому исповедовалась Кончитта, нарушил тайну исповеди. Он рассказал родителям невесты о том, что вы, ваша светлость, обесчестили девушку. Невеста в отчаянии. Родители готовы к мести.

РЕЗАНОВ
Не берите в голову, лейтенант.

[Из-за холмов появляется обезумевший Фернандо. Пошатываясь, он начинает буравить всех взглядом, въедливым, как пневматическая дрель, изрыгая языки пламени с серой из пасти игрушечного дракона. Но сам себя он явно принимает всерьез, стараясь придать своим движениям размах, достоинство с угрозой!]

ФЕРНАНДО
Mato usted a mi novia
con su negro deshonor!
Ah, diablo, asi mi fobia no
sabra ya de perdon!

РЕЗАНОВ
Что ему от меня нужно?

ПЕРЕВОДЧИК
Ваша светлость! Он говорит, что Вы совершили бесчестный поступок. Вы погубили его невесту. Он проклинает Вас!

РЕЗАНОВ
Переведите ему, что он сволочь и пусть убирается ко всем чертям.

ФЕРНАНДО
Un acto tan impuro
no olvida el santo scielo
Aqui yo me apresuro:
con arma invito al duelo!Duello!

ПЕРЕВОДЧИК
Он совсем обезумел. Ваша светлость… Он говорит в том смысле, что вызывает Вас на дуэль.

РЕЗАНОВ
Дуэль!? Щенок! Оставьте нас! Я ему объясню без переводчика!..

[Великолепная бесконтактная хватка. Фернандо повержен. В отчаянии что-то шепчет, лежа на земле.]

ФЕРНАНДО
Si usted deja a Conchita,
muerta usted la de jara.
Le pido, mi voz grita,
llevela a su
lejo hogar.

РЕЗАНОВ
Что еще он от меня хочет?

ПЕРЕВОДЧИК
Он просит Вас жениться на Кончитте. Если Вы этого не сделаете, она погибнет. Она не переживет позора. Он умоляет Вас…

РЕЗАНОВ
Оставьте нас…

[Звучит женский вокализ на мелодию «Дева Светлая».
Резанов крестится. Встает на колени — Ничего личного, только бизнес.Появляется Богоматерь. Происходит примирение за рюмкой водки — Какие, к черту, мы соперники? Да не люблю я ее, за Отчизну душой болею.И так по-отечески обнимает Фернандо, как-будто только что выпорол сынка, за то что тот съел последний кусок колбасы, но вспомнил, что сам это сделал, и теперь не знает, какой зеленкой смазать раны на заднице отпрыска и как подуть, сохранив реноме.]

СЦЕНА ХХIII.
[Помолвка.С небе падает снег, как напоминание о России и о любимой с вишневыми глазами. В глазах Резанова — равнодушие к испанке и обреченность перед помолвкой.]

РУССКИЙ СВЯЩЕННИК
Обручается раб Божий Николай рабе Божьей Кончитте…

ГУБЕРНАТОР
Но, но, Кончитта! Какая она тебе Кончитта? Совсем страх потерял? Пере Мария дэ ля Кончепчион Хосэ дэ Аргуэльо.

РУССКИЙ СВЯЩЕННИК (не обращая на слова Губернатора ни малейшего внимания, отмахнувшись, словно от назойливой мухи)
Си! Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь!
Согласен ли, раб божий Николай?

[Да, где ж он согласен-то?!!! Сам не рад, что вляпался. Как за спасительную соломинку он хватается за песню, что пел на поминках супружницы.]

РЕЗАНОВ
Ты меня на рассвете разбудишь,
Проводить необутая выйдешь,
Ты меня никогда не забудешь,
Ты меня никогда не увидишь…

[И вот в этом месте плачу не только я, н весь зал.]

КОНЧИТТА
Yse cuanto mas pronto partas tu mas
Se acerca nuestra eterna dicha.
Como no quiero que te marches tu como
quiero que te marches pronto.
Oh, tomame, mi amado, contigo.
Yo sere tu vela La tempest d,
Me parece que te estoy perdiendo...

РЕЗАНОВ
Она плачет?..

ПЕРЕВОДЧИК
Нет, что Вы? Напротив! Она говорит: «Я знаю, чем скорей уедешь ты, тем мы скорее будем вместе. Как не хочу, чтоб уезжал, как я хочу, чтоб ты скорей уехал… Возьми меня, возлюбленный, с собой. Я буду тебе парусом в дороге, я буду сердцем бури предвещать. Мне кажется, что я тебя теряю…»

РЕЗАНОВ
Эту реку в мурашках простуды,
Это Адмиралтейство и Биржу
Я уже никогда не забуду
И уже никогда не увижу.

[Как он закатывает глаза на слове «адмиралтейство»! Как будто это самое дорогое место...]

КОНЧИТТА
Я хочу тебя, я люблю тебя! (te quiero, te amo)

ПЕРЕВОДЧИК
Она говорит…

РЕЗАНОВ
Не надо, я понял!

КОНЧИТТА
Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: Боже Всевышний,
Я тебя никогда не забуду,
Я тебя никогда не увижу!

[Фернандо корчится в муких ревности.Резанов повязывает Кончитте косынку на русский манер.Русские мужчины почему-то хотят видеть своих жен некрасивыми.]

РЕЗАНОВ и КОНЧИТТА
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда.
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду.

ХОР
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда.
Я тебя никогда не увижу,
Я тебя никогда не забуду!

[И в этом месте даже тот, кто никогда не любил, или никогда не расставался с близким человеком, закостенелый ханжа или пузатый банкир, англичанин или таджик начинают рыдать навзрыд, опьяневшие от накалившихся до температуры ядерного взрыва эмоций.]

ГЛАВНЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ
И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда…

РЕЗАНОВ
Я тебя никогда не увижу…

КОНЧИТТА
Я тебя никогда не забуду.
ЗТМ.

СЦЕНА ХХIV.
[Из темноты выходит в солнцезащитных очках Сочинитель.И мы уже не пытаемся обманывать сами себя, что, все закончится «хэппи эндом». И люди в хоре в ослепительно белых нарядах, как свет в конце тоннеля, уже открыли рот, чтобы затянуть «со святыми упокой!», и появляются люди с факелами, устало открывая двери в мир усопших. ]

ГЛАВНЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ
Он мечтал, закусив удила, свесть Америку и Россию.
Авантюра не удалась.
За попытку — спасибо!

[Вот так вот лихо свесть «Россию и спасибо»,
Вот за такую рифму-сокровище — СПАСИБО!]

[Сочинитель просматривает, что он там наваял, и предчувствуя всеобщий ППЦ, рвет рукопись на клочки, бросает в красную круглую вазу, которая одновременно и преисподня, и земной шар, и бар, и мартен. и поджигает. Собственно для этого он и надел очки.]

РЕЗАНОВ
Принесите карты открытий
В дымке золота…
В дымке золота, как пыльца…
И облив самогоном, — сожгите
У надменных дверей…
У надменных дверей дворца.

ГОЛОСА МАТРОСОВ
Эй, мундуки на шканцах! Проснись! Маяк Новоархангельска!

[И вот эти «мундуки на шканцах» мне нравятся больше, чем михалковские «мандалаи»! Странно, что не полетели в народ!]

РЕЗАНОВ
Принесите три самых желанья,
Что я прятал от жен и друзей,
Что угрюмо отдал на закланье
Авантюрной планиде…
Авантюрной планиде моей…

[Эх, гнида-планида, тяжкая судьба-судьбинушка!
А слово-то какое емкое, особенно в паре с «закланьем»!]

ГОЛОСА
— Организуйте гонца в столицу,
Граф Резанов занемог в горячке.
— Нет. Он желает ехать сам. Лично. Коня требует.
— Куда ему коня? Разве, что в ящик?
— Он требует коня.
— Безумный человек!
— Живее черти! Коня графу Резанову!..
— Быстрее!
— Коня!
— К чему эта спешка? Ему надо отлежаться хотя бы неделю.
— Спешит в столицу за разрешением на брак с калифорнийской красавицей.
— Так ведь она католичка!
— В том-то и вся загвоздка. Обещал вернуться через год и тогда…
— Может не успеть.
Успеет! Везучий!

[И незаметно Сочинителя подменяет Пылающий еретик, и бросает в зрителя кипу обрывков сценариев разных лет, как «несбытье мечт». Я, так как сижу всегда в первом ряду партера, ловлю, собираю, храню и берегу их бережно, как сокровище, ибо, как сказал Стас Рядинский, эта метка божия, и владелец их потом будет работать с Ленкомом.]

РЕЗАНОВ
Услышь, Господь, и помилуй меня,
Прими, Господь, и помилуй меня!

СОЧИНИТЕЛИ (в ожесточенном исступлении сектантов)
Воздайте Господу славу и честь!
Услышь, Господь, и помилуй меня,
Прими, Господь, и помилуй меня,
Господь, помилуй,
Господь, помилуй,
Господь, помилуй…

[И пошла круговерть со свечками!]

ЖЕНСКИЙ ХОР
Не удаляйся, Господь, от меня,
Услышь, Господь, и помилуй меня,
Все земли да поклонятся Тебе,
Да славит имя Твое, Свято Оно…

ХОР, ЗВОНАРЬ
Воздайте Господу, сыны Божии! 
Воздайте Господу славу и честь! 
Услышь, Господь, и помилуй, меня, 
Господь, помилуй, Господь, помилуй меня! 
Услышь Господь, и помилуй меня, 
Не удаляйся, Господь, от меня, 
Вси земли да поклонятся Тебе, 
Да славят Имя Твое:

[Резанов, с трудом передвигая ноги, перемещается по сцене.]

ХОР, ЗВОНАРЬ
Свято Оно, Свято Оно, Свято Оно! 
Провозгласите хвалу Ему, 
Внимай, народ мой, закону Его, 
Воспойте Господу вся земля, 
Воспойте Господу песнь новую, 
Пойте Господу, пойте Господу! 
Явил Господь нам спасенье Свое, 
Провозгласите хвалу Ему!

РЕЗАНОВ (хватает сразу два микрофона, внутри него начинает клокотать кровь, предвестница неминуемой агонии)
Я умираю от простой хворобы
На пол-дороге к истине и чуду.
На пол-дороге, победив почти,
С престолами шутил, а умер от простуды.
Прости, мы рано родились, желая невозможного,
Но лучшие из нас срезались с полпути.

[Вот этот крик души — вершина Эвереста всей «Юноны», в котором слышится такая сила, что кажется, что в пору не умирать, а весь мир поставить на колени в благоговейном трепете пред этим умирающим исполином, который ну никак, никак не может спасовать, не довезти, не выстоять. А если сгинет — то точно воскреснет, такая жизненная сила в этом предсмертном монологе!]

РЕЗАНОВ
Мы дети пол-дорог. Нам имя — полдорожье!
Прости, никто из нас дороги не осилил.
Да и была ль она, дорога, впереди?!

[У многих ли сейчас есть то, чем дорожите? У всех ли есть дорога впереди, иль только та, что вы зовете карьеризмом? Какие могут быть у нас стремленья? Сходить в кино и выпить «по пивку»? В чем смысл нашего рожденья? И где найти отраду старику?]

РЕЗАНОВ
Прости меня, свобода и Россия.
Не одолел я целого пути!..
Прости меня, земля, что я тебя покину.

[А я торжественно клянусь, что не покину эту землю, пока не сниму фильм «Юнона и Авось».]

РЕЗАНОВ
Не высказать всего: жар меня душит, жар…
Не мы повинны в том, что половинны,
Но жаль…

[Резанов смотрит на небо, обращаясь к Женщине с вишневыми глазами.]

РЕЗАНОВ
Прости меня, я вновь тебя не понимаю,
Я — твой погибший замысел,
Прости…

[Богоматерь задувает свечу.]

СЦЕНА ХХV.
[Мы снова переносимся в Калифорнию. Появляется Кончитта.]

КОНЧИТТА
Десять лет в ожиданьи прошло.
Ты в пути. Ты все ближе ко мне.
Чтобы в пути тебе было светло,
Я свечу оставляю в окне.

[Кончитта садится на колени.]

КОНЧИТТА
Двадцать лет в ожиданьи прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
Ты поборешь всемирное зло…
Я свечу оставляю в окне.

[Кончитта обращает свой взор к небесам.]

КОНЧИТТА
Тридцать лет в ожиданьи прошло…

[Она не успевает закончить.]

СЦЕНА ХХVI.
[Мы переносимся в наши дни.]

ЧЕЛОВЕК ОТ ТЕАТРА (под мелодию Шиповника на клавесине)
Последнее упоминание о дальнейшей судьбе Кончитты мы находим в «Путешествиях вокруг света» Отто фон Коцебу. Коцебу дважды заходил на Аляску и посещал Калифорнию в 1816 и в 1825 годах. Коцебу пишет, что по доходившим до Кончитты отрывочным сведениям о смерти Резанова, неподтвержденным подробностями, она долго не верила и продолжала жить в надежде на скорое возвращение жениха. Но годы шли, Резанова не было. Лишь в 1842 году английский путешественник сэр Джон Симпсон, посетив Сан-Франциско, сообщил пятидесятидвухлетней Кончитте точные сведения, где и при каких обстоятельствах погиб русский путешественник граф Николай Петрович Резанов. Только тут Кончитта окончательно поверила в его смерть и дала обет молчания на оставшиеся годы. Кончитта ждала Резанова 35 лет.

[Человек от театра снимает шляпу.]

ЭПИЛОГ
ГЛАВНЫЙ СОЧИНИТЕЛЬ (Ох, как это исполнял Павел Смеян!)
Жители двадцатого столетья!
Ваш к концу идет двадцатый век,
Неужели вечно не ответит
На вопрос согласья человек?!
Две души, несущихся в пространстве,
Полтораста одиноких лет,
Мы вас умоляем о согласьи,
Без согласья смысла в жизни нет!

ЧЕЛОВЕК ОТ ТЕАТРА
Аллилуйя, возлюбленной паре!
Мы забыли, бранясь и пируя,
Для чего мы на землю попали.

ВСЕ УЧАСТНИКИ СПЕКТАКЛЯ
Аллилуйя любви!
Аллилуйя любви!
Аллилуйя!
Аллилуйя!

КОНЧИТТА
Аллилуйя всем будущим детям!
Наша жизнь пролетела аллюром.
Мы проклятым вопросам ответим:
Аллилуйя любви!
Аллилуйя любви!
Аллилуйя!

РЕЗАНОВ
Я люблю твои руки и речи.
С твоих ног я усталость разую…
В море общем сливаются реки —
Аллилуйя!

[Все поднимают резко руки вверх, и они уже просто актеры, немного уставшие, но счастливые.]

Аллилуйя Кончитте с Резановым!
Исповедуя веру живую,
Мы повторим под занавес заповедь:
Аллилуйя любви!
Аллилуйя любви!
Аллилуйя!
Аллилуйя актерам трагедий,
Что нам жизнь подарили вторую,
Полюбивши нас через столетья.
Аллилуйя любви!
Аллилуйя!

БУРЯ ОВАЦИЙ!