Очень тусклое кино

Начинается вторая половина 63-го Каннского фестиваля — и похоже, что этот главный фестиваль мира находится на грани полупровала. Печальный факт констатирует Андрей Плахов.

Конечно, в истории Канна слабый конкурс случился не впервые, однако раньше это можно было объяснить: год на год не приходится. Нынешний сезон — кризисный в мировом кино. Но именно потому так наглядны ошибки отбора, которые накапливались в течение последних лет, но были закамуфлированы столь же явными удачами. В этом году в первой половине фестиваля удач в конкурсе вообще не было, если не считать фильма Майка Ли «Еще один год», который закономерно занимает первую строчку международного критического рейтинга с оценкой 3,4. Но и это не открытие, не прорыв, а просто качественное «олдскульное» кино. Остальные ленты едва дотягивают до 2,4. Фестиваль двоечников.

Скромные достоинства конкурсных фильмов каждый раз находят объяснения и оправдания. Костюмная драма «Принцесса Монпасье» снята Бертраном Тавернье — маститым режиссером, к тому же занимающим разные важные должности в национальных киноструктурах. Между тем и в лучшие годы господин Тавернье возглавлял второй состав французской режиссуры. «Кричащий человек» Махамат-Салеха Харуна посвящен жуткой гуманитарной ситуации в Чаде и таким образом успокаивает совесть европейцев. Фильм, сделанный с помощью французов, познавателен, благороден, но художествами не блещет.

Особенно удручил «Беспредел» Такэси Китано (рекордно низкая оценка 0,9). Прославленный японский режиссер-актер после серии маньеристских кинорефлексий возвращается в обжитую сферу якудза-триллера, приберегая и для себя роль «честного парня», живущего по понятиям в мире, где даже мафия — о ужас — подвержена коррупции и выходит из берегов. Основную часть фильма занимают показательные кровопускания, из которых ритуальное отсечение пальца самое невинное, а использование бормашины в качестве режуще-колющего оружия самое запоминающееся. Фильм вполне годится, чтобы посмотреть его по телику в подвыпившей мужской компании. Только при чем тут конкурс Каннского фестиваля? Ах да, я забыл, что фильм снял Такэси Китано.

Разумеется, фестивальные отборщики не могли отказать и другому каннскому гостю — Алехандро Гонсалесу Иньярриту. Расставшись после «Вавилона» со своим сценаристом Гильермо Арриагой, успешный мексиканец поехал в Барселону и снял в фильме «Biutiful» (это не ошибка в названии, а концепт) Хавьера Бардема в роли совсем уж славного парня, даром что и тот промышляет на нелегальном поле. Но вы бы видели, что это за человек: лучше человека, пожалуй, вы никогда и не встречали. Он терпит непотребства блудливой жены, всеми силами поднимает на ноги двоих детишек, да к тому же еще ухитряется помогать погибшим в криминальных разборках, ведя разговоры с покойными и направляя их души по нужному пути. Иногда кажется, что этот подвижник специально пошел в криминал, чтобы облагодетельствовать человечество, а вовсе не обогатиться за его счет. Апофеозом становится покупка сердобольным героем дешевых обогревателей для группы китайских нелегалов: утром их находят угоревшими в своей конуре. При этом герой Бардема страдает от воспоминаний о рано умершем отце-политэмигранте и мочится кровью из-за далеко зашедшей онкологии. Он уходит в лучший мир на фоне дымящихся труб и устрашающих барселонских трущоб — явных примет мирового апокалипсиса. Хотел Иньярриту сделать интимную человечную историю, а получилась опять претенциозная глобалка.

Подвел и победитель 50-го Каннского фестиваля Аббас Киаростами, впервые снявший кино за пределами Ирана. Для фильма «Заверенная копия» он нашел чудесный уголок Тосканы (город Сан-Джиминьяно) и новую музу в лице Жюльетт Бинош, чтобы разыграть сюжет встречи английского писателя и французской галерейщицы. Они флиртуют, судачат о непростых отношениях оригинала и копии в искусстве, в то время как их роман имитирует клише тысяч других, зародившихся в Тоскане. Жюльетт Бинош красит губы и вешает на ухо красную сережку, чтобы соблазнить сухаря-англосакса. Бедновато для «иранского Росселлини», как часто называют Киаростами: попав на склоне лет в страну неореализма, он не обнаружил там живой жизни.

Отказали же от конкурса как раз тем, кто мог бы оживить и обновить его художественный лексикон,— румыну Кристи Пую («Аврора») и 21-летнему канадцу Ксавье Долану, снявшему неровный, но талантливый фильм «Воображаемые любови» (своего рода ремейк «Жюля и Джима» Франсуа Трюффо). Обе картины были показаны в «Особом взгляде» вместе с «Социализмом» Жан-Люка Годара. Сорок с лишним лет назад Годар вместе с Трюффо возглавил движение, которое в корне изменило Каннский фестиваль. Потребность в новом Годаре, способном разогнать застоявшуюся кровь Канна, сегодня сильна как никогда. Между тем 80-летний пионер «новой волны» свой визит на фестиваль в последний момент отменил. Зато прислал фильм, где многие ключевые слоганы пишутся и звучат по-русски: «Р. Корсаков», «горячий снег», «Наполеон сжег Москву», «счастье» и даже «Александра Маринина». Герои этого киноэссе совершают круиз по морю, включая Одессу с эйзенштейновской лестницей, а дети призывают родителей отчитаться за смысл триады «свобода-равенство-братство». Полная и окончательная деконструкция того, что некогда называлось классическим кинематографом.

А что ждет разочарованных гостей во второй половине фестиваля? Похоже, на первый план выйдет тема исламизма и его колониальных корней: ей посвящены целых два французских конкурсных фильма, а сегодня в Канне пройдет круглый стол о ситуации в иранском кино. Мохсен Махмалбаф, Бахман Жобади (заметьте, в списке ораторов нет присутствующего в Канне Аббаса Киаростами) будут говорить о судьбе своего коллеги Джафара Панахи, брошенного за решетку иранскими властями.

Источник: Коммерсант