Братья Коэны. Культурный резонанс

Официально режиссером всей продукции тандема является Джоэл Коэн, а Этан выступает как продюсер. Но поскольку все сценарии написаны неразлучными братьями совместно, а на съемочной площадке они часто меняются своими функциями, то мировая кинообщественность привыкла к фразе "фильм братьев Коэнов".

Братья родились в северном штате Миннесота (который впоследствии станет местом действия "Фарго") и после окончания колледжа Джоэл поступил в Нью-йоркский институт кино и ТВ, а Этан, который младше брата на 3 года, вскоре принялся грызть гранит философии в Принстоне. После института Сэм Рэйми, приятель Джоэла, пригласил его в качестве ассистента монтажера на съемки культового ужастика "Зловещие мертвецы". А в 1984г. братья уже вместе снимают свой первый фильм, который сразу запомнился любителям независимого кино и получил Гран-при в Сандэнсе. Своеобразный юмор, непредсказуемые сюжетные и кинематографические ходы, не уступающий хичкоковскому саспенс стали слагающими мгновенного успеха. (Недавно в мировом прокате прошла перемонтированная версия этого фильма.) Впечатляла и неординарная работа оператора Барри Зонненфельда, который стал постоянным партнером Коэнов и оставался им, пока сам не ушел в режиссуру ("Семейка Аддамс", "Люди в черном").

Следующие ленты братьев не разочаровали поклонников, ожидавших от дуэта оригинальности мышления и характерного иронического отношения к собственному творчеству - скорее, наоборот, продемонстрировали, что Коэны не собираются замыкаться в рамках одного жанра. Но подлинный триумф пришел в 1991 году с картиной "Бартон Финк". Эта самая загадочная и сюрреалистическая лента семейного тандема получила высшую награду на Каннском фестивале, после чего продюсер и режиссер стали известны уже не только узкому кругу почитателей, но всему миру. Игра Джона Туртурро также была отмечена призом (жюри, кстати, возглавлял Роман Полански). Но Штаты, как обычно, заметили "пророков в своем отечестве" куда позже европейцев. "Оскар" достался братьям лишь через пять лет за сценарий "Фарго", а жена Джоэла Фрэнсис Макдорманд, сыгравшая беременную женщину-полицейского, получила статуэтку за лучшую женскую роль. Этот фильм с весьма "чернушным" сюжетом известен еще тем, что начинается с титра "Снят по реальным событиям", который заставил многих специалистов безуспешно зарыться в архивы, и только спустя пару лет Джоэл сознался в розыгрыше.

Среди всех фильмов братьев Коэнов трудно выделить лучший. Все их работы отличают неподражаемый постмодернистский стиль и юмор, отличные актерские перформансы, но при всем при том ни одна картина не похожа на другую (параллели можно провести, пожалуй, только между "Просто кровью" и "Фарго"). Коэны постоянно радуют зрителя чем-то новеньким, и недавно мы с удовольствием посмеялись над их новым фильмом - на сей раз, музыкальной комедией по мотивам "Одиссеи" Гомера с Джорджем Клуни и своеобразным "талисманом" братьев - Джоном Туртурро - в главных ролях. А вышедшая после этого картина "Человек, которого не было" получила приз за лучшую режиссуру в Каннах-2001. Правда, следующий фильм "Невыносимая жестокость" вышел самым "голливудским" за всю карьеру братьев и вызвал справедливые нарекания их поклонников. Но последний фильм - комедию с Томом Хэнксом - критики хвалят взахлеб, называя эту "черную" комедию едва ли не самым смешным фильмом в истории коэновского дуэта.

Культурный резонанс

Нетрадиционное для американского кино, оригинальное по манере, кинематографически изобретательное творчество братьев Коэнов (36-летнего Джоэла, сценариста и режиссера, 32-летнего Этана, сценариста и продюсера), помимо признания у мировой критики, было вознаграждено “Золотой пальмовой ветвью” на Каннском фестивале вслед за фильмами “Секс, ложь и видео” Стивена Содерберга и “Шальные” Дейвида Линча. “Бартон Финк” также был отмечен за режиссуру, а актер Джон Туртурро получил приз за главную мужскую роль. В Европе по этому поводу возникли пересуды о чрезмерном восхвалении американцев в Канне, хотя жюри и дирекция знаменитого киноконкурса трижды подряд поддерживали явно европеизированное кино самобытных художников, диктующих современную моду на иронически-интеллектуальное кино. В нем виртуозно, а порой забавно переосмыслены жанры и стили Голливуда, легенды и мифы американского киномира, высмеяны даже архетипы общества, его подспудные настроения в конце 80-х годов.

Братья Коэны — в большей степени формалисты, редкостные киночудаки, играющие с резвостью и безрассудством детей в “кинематографические кубики”, выстраивающие причудливые фантазии на стыке реального и воображаемого, действительного и “киношного”. Они — блестящие стилисты, в основном, облюбовавшие “черные фильмы” 40-х годов в качестве насмешливого объекта для подражания, искусные мастера кинонаходок, остроумного обыгрывания деталей, внешне странного использования кинематографических приемов ради создания загадочной и одновременно невсамделишной атмосферы, таящей подвох, веселый розыгрыш. Экранный мир Коэнов страшен и смешон в один и тот же миг, всегда двойствен, подвержен оборотничеству, проявлению дурных примет, злых сторон всего сущего — и насквозь карнавализован, шутовски выворочен наизнанку, балаганно несерьезен.

Наивно было бы искать логическое объяснение всем сюжетным неувязкам истории молодого драматурга Бартона Финка, который нежданно-негаданно получил в 1941 году восторженный прием на Бродвее благодаря спектаклю по его пьесе “Несущие покой” о простых людях Америки (здесь содержится язвительный намек на Клиффорда Одетса и его драму “Большой нож”). Затем Финк еще более сказочно попадает в Лос-Анджелес, чтобы писать сценарий “борцовской картины” для крупной голливудской кинокомпании, знакомится там с Уильямом П. Мейхью, жутко пьющим мэтром пера, превратившимся в творческого и прочего импотента (довольно едко подсказана аллюзия с судьбой Фолкнера на “фабрике грез”). Муки слова захватывают и начинающего сценариста, который вдруг обретает искомое вдохновение, ввязавшись в невероятно кровавую и патологическую авантюру со своим соседом по отелю, неким страховым агентом Чарли Мидоузом, якобы являющимся маньяком-убийцей Карлом Мундом. Но существующее и кажущееся к этому моменту уже перепутывается в сознании и главного героя, и зрителей: пейзаж с красивой девушкой у моря материализуется, а жизнь Бартона Финка и судьба написанного им сценария становятся призрачными и необъяснимыми. И вовсе нас не должен занимать вопрос о том, находится ли в коробке из-под шляпы отрезанная голова литсекретарши Одри Тайлер, поскольку сам случайный обладатель новоявленного “ящика Пандоры” не желает знать все до конца и выступать в роли пророка Даниила, который разгадывает страшные сны царя Навуходоносора.

Разбросав в виде приманки ложные символы и догадки на всем протяжении действия, авторы лишь потешаются над доверчивыми, жаждущими обманываться, дотошными искателями скрытых смыслов, которые не пожелали включиться в прихотливую игру воображения, оценить “художественные бирюльки” братьев Коэнов. Для них библейские цитаты, кафкианские ситуации, сюрреалистические и черноюмористические образы, сатирические экзерсисы о нравах и людях Голливуда, разнообразные кинематографические изыски и ухищрения — только прекрасная возможность для демонстрации собственного несомненного киноталанта. Ради чего? А кто его знает?! Пусть шляпная коробка, аналог шкатулки из “Дневной красавицы” Луиса Бунюэля, остается закрытой! Stop Making Sense — так программно называется лента Джонатана Демми, старшего соратника по постмодернизму, запечатлевшего концерт ансамбля Talking Heads. Кстати, количество ценителей “лишенного смысла” в обоих случаях оказалось примерно равным. В соревновании с другими каннскими лауреатами последних лет (тем более с “Криминальным чтивом” Квентина Тарантино) “Бартон Финк” уступил по коммерческим показателям экранным работам Линча и Содерберга, удовлетворившись скромным результатом в три миллиона долларов. Но каков культурный резонанс в разных странах мира!Сергей Кудрявцев, источник: km.ru, добавлена 2003-04-11

В 2001 году на церемонии вручения Оскара братья Этан и Джоэль Коэны разыгрывают небольшую сценку в духе персонажей своих фильмов. Образ безжалостных насмешников, высмеивающих всё и вся, плотно закрепился за этим дуэтом. Коэны с удовольствием подыгрывают своему зрителю, точно следуя расчётливому плану, рождённому и выработанному на многочисленных семейных советах.

“Бартон Финк” - первый фильм, принёсший Коэнам известность. Критики характеризуют жанр, в котором была снята работа, как социальную сатиру на тему голливудовского кинопроизводства. В действительности, прототипами некоторых героев фильма, как, например продюсера Липника или удачливого драматурга-алкоголика Мейхью, были реальные личности, работавшие в Голливуде в разное время, а сам Финк даже визуально напоминает одного из братьев. Однако работа в целом выходит далеко за рамки сатирического фельетона и ставит в тупик своим неоднозначным подходом к заданной теме. Коэны, посмеиваясь над обычаями и нравами кинематографических кругов, задают достаточно жёсткий тон. Язык кино Коэнов, в сравнении со многими американскими режиссёрами периода девяностых годов, богат и насыщен, и, несмотря на то, что ключ к разгадке тех или иных метафор лежит порой на поверхности, зрителю приходится изрядно пошевелить мозгами перед тем как расколоть очередной ребус. Одновременно с этим, Коэны не забывают посмеяться и над собой, сводя воедино творческие муки и муки совести, не дающие покоя Финку на протяжении всего фильма, с бутафорской сюжетной линией серийного убийцы Чарли Медоуза, ставшего Финку единственным другом в этом калейдоскопе истерических персонажей. “Пастырь заблудших душ”, старина Чарли, проповедует огнём и двустволкой и дарит на прощание Финку коробку с предполагаемой отрубленной головой талантливой секретарши самого Мейхью, коробку, которая так и не будет вскрыта до самого конца.

Весь этот лабиринт, на первый взгляд непонятных и разрозненных сцен, напоминает работы Девида Линча. Баланс между сатирой и чёрным юмором выдержан в строгом соответствии с авторским замыслом, а актёрская работа Джона Тартурро и Джона Гудмена придаёт особый лоск всему происходящему на экране. Впоследствии Коэны будут не раз привлекать их на свою съемочную площадку, предлагая простор для импровизации и не ограничивая их характерными ролями. Стоит вспомнить хотя бы замечательного Полифема в исполнении Джона Гудмена в саге “О, где же ты, брат?”.

Коэны принадлежат к немногочисленному числу американских режиссёров, предлагающих авторское кино массовому зрителю. Спрятавшись от остальной киношной тусовки за тёмным стеклом солнцезащитных очков, оградив себя ироничной усмешкой, им удаётся снимать кино не похожее на остальную продукцию Голливуда. Но как бы не были высоки успехи и гонорары, для многих почитателей их творчества “Бартон Финк” останется не только некой визитной карточкой, но и шкалой, в соответствии с которой будут сверяться их следующие фильмы.

“Это не просто сумасшедший дом, а сумасшедший дом со смыслом”. Так, перефразируя известного персонажа, можно охарактеризовать лучший, по мнению большинства, фильм братьев Коэнов. Тот, кто не знает их творческую манеру, рискует очень сильно обмануться началом "Бартона Финка". Фильм стартует неспешно и обстоятельно, перенося зрителя в любовно и добротно воссозданный мир 40-х. На авансцену выдвигается главный герой - нью-йоркский драматург Бартон Финк. На вопрос: "Как ты зарабатываешь себе на жизнь?" - он отвечает: "Наверное, пытаюсь что-то изменить". Есть у парня мечта - создать театр простого человека. О людях и для людей. И, в общем, даже такая жизненная установка не помешала ему достичь признания. Его пьеса имела в Нью-Йорке оглушительный успех. Но тут над его головой взмахнула крыльями золотая голливудская птичка. Другими словами, Финку предложили работать на одну из крупных киностудий. Сочинять для нее сценарии. И Финк согласился, хотя и не без внутреннего борения. Смотришь это и устраиваешься на диванчике поудобнее, убежденный, что тебе предлагается классический "фильм карьеры", фильм о человеке, завоевавшем Голливуд. Но, стоит Финку окунуться в реальности киношного мира, как действительность для него начинается размываться, а жанр зрелища плавно смещается в сторону сюрреализма, здорового абсурда. И "черного юмора", который по традиции находят в каждом фильме братьев Коэнов. Джон Туртурро, сыгравший Бартона Финка (и получивший за эту роль приз Каннского фестиваля), оказался удивительно метким выбором для того, чтобы ввести зрителя в мир, где реальность и вымысел сожительствуют, словно Мадонна и Деннис Родман. Как и большинстве своих ролей, Туртурро хрестоматийно пришиблен и при этом продуктивно мечтателен. Все переживания отражаются на его нервной физиономии - так, что порой ему и слов не надо, нам все понятно только по одной его мимике. По жизни он движется неуверенными шажками, и собственная популярность его не то, чтобы пугает, но заставляет насторожиться. Он неуверен, он ищет поддержки, находя ее в лице писателя, который относится к живым классикам, но одновременно и к величайшим алкоголикам современности (виски - это его "социальная смазка"). Характерно, что именно встреча этих двух творческих интеллектов и стала началом самого настоящего бреда, в котором оказался Бартон Финк, и в котором его сосед по номеру становится каким-то монстром, в шляпной коробке оказывается голова дамы, убитой неизвестно кем и за что, а стены отеля вдруг начинает облизывать живописное пламя. Жизненные отрезки Финка и мир его странных идей связывает висящая в его номере картина - девушка в купальнике. Ну, скажите на милость, может ли эта девушка, обладающая гипнотическим воздействием на героя, не материализоваться в финале? Братья Коэны (они, как всегда, и режиссеры, и сценаристы, и монтажеры) изощряются от души, причем не только в смысловой плоскости. Создаваемый ими видеоряд напоминает картины Дали, в которых из головы аллигатора может вырастать, например, огромный конский фаллос. Братья работают с кадром, как жонглер со своими шариками. Камера плавает в пространстве, как табачный дым. Герой убивает комара на руке партнерши, размазывая кровь по ее коже - и тут же из-под обнаженного женского тела начинает вытекать темно-красная лужа. Половой акт стыдливо дезавуируется, камера скромно отползает в сторону, лихорадочно ищет себе применения и, наконец, всасывается в отверстие раковины под характерные стоны и вздохи. И громадный коридор отеля, который показывают так часто, что начинаешь воспринимать его как дорогу куда-то в бесконечность. Например, в ад. Почему бы и нет? Наверное, вы уже поняли, что, смотря "Бартона Финка", совершенно не стоит искать смысл, вложенный в него режиссерами. Если станете сильно напрягаться в этом направлении, мозги закипят и сварятся. А это жаль, потому что мозги вам пригодятся после того, как в повествовании о чудаковатом драматурге будет поставлена последняя точка. Потому что смысл этого фильма начинает доходить только потом, когда вы уже не смотрите на экран. Может, это следствие моего персонального тугодумия, но я вывел формулу “Бартон Финка” только часа через два. Но разъяснять свою формулу не стану. Во-первых, стыдно за ее примитивность, во-вторых - разве имеет это какое-то значение? Мир братьев Коэнов позволяет каждому находить в их творениях свой индивидуальный смысл.

Автор: Джон Сильвер